К.Н. Батюшков

(1787-1855)

Константин Николаевич Батюшков — известный русский поэт XIX века, друг Вяземского и Жуковского, предшественник и кумир Пушкина.

Родился он в Вологде, в старинной, но не знатной и не особенно богатой семье. С десяти лет учился в пансионах Петербуга, изучая французский, немецкий и итальянсий языки. Его двоюродный дядя, Михаил Никитич Муравьев, писатель и государственного деятель, направил литературный интерес Батюшков в сторону классической художественной литературы.

Поступив на службу (по управлению министерства народного просвещения, 1802 года), жил в Петербурге, подружился Батюшков с Гнедичем, посещал интеллигентный и гостеприимный дом А.Н. Оленина, игравший тогда роль литературного салона, Н.М. Карамзина, сблизился с Жуковским.

В 1807 году, когда началась война с Наполеоном, он добровольцем пошел в армию сражаться с французами, был адъютантом легендарного генерала Раевского, тяжело ранен. 29 мая 1807 года под Гейльсбергом.

Ранение, первое любовное увлечение (к дочери хозяина дома, где поместили раненого поэта), смерть его руководителя Муравьева оставили болезненный след в его душе. Имея дурную семейную наследственность: умопомешательство деда, матери (сразу после рождения сына), сестры Александры, он впервые серьёзно заболел. Прохворав несколько месяцев, Батюшков вернулся на военную службу, участвовал в шведской войне, был в финляндском походе.

В 1810 году поселился в Москве и сблизился с князем П.А. Вяземским, И.М. Муравьевым-Апостолом, В.Л. Пушкиным. Здесь, среди друзей, провел здесь лучшие два года своей жизни. Вернувшись в Петербург, в начале 1812 года, поступил в Публичную Библиотеку, где тогда служили Крылов, Уваров, Гнедич, но в следующем году вернулся в армию, побывал в Германии, Франции, Англии и Швеции.

Всё это время он писал. Воевавший на трех войнах, Батюшков был едва ли не первый, кто воспел ратный подвиг русского солдата. Произведения его написаны не мудреным языком литературы начала 18 века, а новым, свежим эпистолярным.

"Это еще не пушкинские стихи, - сказал Белинский об одной из его пьес, - но после них уже надо было ожидать не других каких-нибудь, а пушкинских.

Пушкин называл Батюшкова своим учителем, и в его творчестве, в особенности юношеского периода, есть много следов влияния Батюшкова.

Когда Батюшков, участвовавший в военных походах в 1813—1814 гг., некоторое время мало писал и не печатал своих стихов, желая вернуть его к поэтическому творчеству юный Пушкин написал:

К БАТЮШКОВУ

Философ резвый и пиит,
Парнасский счастливый ленивец,
Харит изнеженный любимец,
Наперсник милых аонид,
Почто на арфе златострунной
Умолкнул, радости певец?
Ужель и ты, мечтатель юный,
Расстался с Фебом наконец?

Уже с венком из роз душистых,
Меж кудрей вьющихся, златых,
Под тенью тополов ветвистых,
В кругу красавиц молодых,
Заздравным не стучишь фиалом,
Любовь и Вакха не поешь,
Довольный счастливым началом,
Цветов парнасских вновь не рвешь;
Не слышен наш Парни российский!..
Пой, юноша, — певец тиисский
В тебя влиял свой нежный дух.
С тобою твой прелестный друг,
Лилета, красных дней отрада:
Певцу любви любовь награда.
Настрой же лиру. По струнам
Летай игривыми перстами,

Как вешний зефир по цветам,
И сладострастными стихами,
И тихим шепотом любви
Лилету в свой шалаш зови.
И звезд ночных при бледном свете,
Плывущих в дальней вышине,
В уединенном кабинете,
Волшебной внемля тишине,
Слезами счастья грудь прекрасной,
Счастливец милый, орошай;
Но, упоен любовью страстной,
И нежных муз не забывай;
Любви нет боле счастья в мире:
Люби — и пой ее на лире.

Когда ж к тебе в досужный час
Друзья, знакомые сберутся,
И вины пенные польются,
От плена с треском свободясь —
Описывай в стихах игривых
Веселье, шум гостей болтливых
Вокруг накрытого стола,
Стакан, кипящий пеной белой,
И стук блестящего стекла.
И гости дружно стих веселый,
Бокал в бокал ударя в лад,
Нестройным хором повторят.

Поэт! в твоей предметы воле,
Во звучны струны смело грянь, С Жуковским пой кроваву брань
И грозну смерть на ратном поле.
И ты в строях ее встречал,
И ты, постигнутый судьбою,
Как росс, питомцем славы пал!
Ты пал, и хладною косою
Едва скошенный, не увял!

Иль, вдохновенный Ювеналом,
Вооружись сатиры жалом,
Подчас прими ее свисток,
Рази, осмеивай порок,
Шутя, показывай смешное
И, если можно, нас исправь.
Но Тредьяковского оставь
В столь часто рушимом покое.
Увы! довольно без него
Найдем бессмысленных поэтов,
Довольно в мире есть предметов,
Пера достойных твоего!

Но что!.. цевницею моею,
Безвестный в мире сем поэт,
Я песни продолжать не смею.
Прости — но помни мой совет:
Доколе, музами любимый,
Ты пиэрид горишь огнем,
Доколь, сражен стрелой незримой,
В подземный ты не снидешь дом,
Мирские забывай печали,
Играй: тебя младой Назон,
Эрот и грации венчали,
А лиру строил Аполлон.

Пушкин напечатал его в «Российском Музеуме» (1815, № 1). Прочтя послание в журнале и узнав, что под псевдонимом скрывается лицеист Пушкин, Батюшков приехал с ним познакомиться — в начале февраля 1815 г. (см. письмо Пушкина к Вяземскому от 27 марта 1816 г.).

По возвращении на Родину его преследовали неудачи (неуспех по службе, снова неудачная любовь) и Батюшков, которого уже несколько лет назад преследовали галлюцинации, окончательно погрузился в тяжелую и унылую апатию, усиленную пребыванием в глухой провинции - в Каменец-Подольске, куда ему пришлось отправиться со своим полком.

В это время (1815 - 1817) с особенной яркостью вспыхнул его талант, в последний раз перед тем, как ослабеть и, наконец, угаснуть, что он всегда предчувствовал.

Трагическая судьба постигла этого поэта: он сошел с ума, когда был в самом расцвете таланта и славы, на тридцать четвертом году жизни, прожив после этого еще более тридцати лет. Батюшкова, несколько раз покушавшегося на самоубийство, пробовали лечить и в Крыму, и на Кавказе, и за границей, но болезнь усиливалась.

Однажды, в минуту просветления, он сказал о себе поэту Вяземскому:

“Я похож на человека, который не дошел до цели своей, а нес он на голове красивый сосуд, чем-то наполненный. Сосуд сорвался с головы, упал и разбился вдребезги. Поди узнай теперь, что в нем было”.

Однако до того как “сосуд разбился”, Батюшков успел много сделать для русского языка и литературы. Пушкин называл его счастливым сподвижником Ломоносова, сделавшим для русского языка то же самое, что сделал Петрарка для итальянского

Стихи Батюшкова радуют своей плавностью, звучностью и ясностью. Именно этому учился у него юный Пушкин. Из всех поэтов-предшественников Батюшков оказал на него самое сильное влияние.

Пушкин восхищался Батюшковым, о котором написал однажды:
— Что за чудотворец этот Батюшков!

Батюшков тоже очень высоко ценил Пушкина. Рассказывают, что однажды, зажав в руке листок, на котором были написаны стихи Пушкина, он воскликнул:
— О, как стал писать этот злодей!

Болезнь не дала Батюшкову расцвести в полную силу. К тому же в один из приступов болезни он сжег все написанное им в Италии, куда уехал с надеждой вылечиться. Надежда не оправдалась, и тяжелобольным возвращается Батюшков в Россию, где умирает через 33 года.

Какая страшная участь: больше чем тридцать лет прорываться сквозь беспросветную тьму тяжелой душевной болезни!

Лучший поэт допушкинской поры издал всего одну небольшую книжку «Опыты в стихах и прозе» в 1817 на средства своего друга Гнeдича.

РАЗЛУКА

Гусар, на саблю опираясь,
В глубокой горести стоял;
Надолго с милой разлучаясь,
Вздыхая, он сказал:

"Не плачь, красавица! Слезами
Кручине злой не пособить!
Клянуся честью и усами
Любви не изменить!

Любви непобедима сила!
Она мой верный щит в войне;
Булат в руке, а в сердце Лила,-
Чего страшиться мне?

Не плачь, красавица! Слезами
Кручине злой не пособить!
А если изменю... усами
Клянусь, наказан быть!

Тогда мой верный конь споткнися,
Летя во вражий стан стрелой,
Уздечка браная порвися
И стремя под ногой!

Пускай булат в руке с размаха
Изломится, как прут гнилой,
И я, бледнея весь от страха,
Явлюсь перед тобой!"

Но верный конь не спотыкался
Под нашим всадником лихим;
Булат в боях не изломался,-
И честь гусара с ним!

А он забыл любовь и слезы
Своей пастушки дорогой
И рвал в чужбине счастья розы
С красавицей другой.

Но что же сделала пастушка?
Другому сердце отдала.
Любовь красавицам - игрушка,
А клятвы их - слова!

Всё здесь, друзья! изменой дышит,
Теперь нет верности нигде!
Амур, смеясь, все клятвы пишет
Стрелою на воде.

Пушкин и его современники