Рассказы о картинах
В. Пикуль «Под золотым дождём»
ЧАСТЬ 5
(Рембрандт Ван Рейн «Даная»)
Голландию эпохи Рембрандта принято считать свободной страной свободных граждан. Справедливее было бы именовать ее "купеческой республикой", где младенцу еще в колыбели дарили копилку, дабы он с детства возлюбил накопление денег.
Человек в такой торгашеской стране считался добропорядочным и благородным только в том случае, если его кошелек распирало от избытка в нем золотых гульденов. Рембрандт, уже обнищавший, превратился в отверженного. Но по-прежнему гордо и вызывающе звучат для нас его вещие слова:
- Знайте же, люди! Когда я хочу мыслить по-настоящему, я никогда не ищу почета, а только свободы. Только свободы...
Рядом с ним шествовала по жизни Хендрикье, и это его поддерживало.
Но в 1663 году она умерла. Мы открываем самую печальную страницу бытия: Рембрандт продал надгробие любимой когда-то Саскии, чтобы оплатить могильщикам выкапывание могилы для любимой Хендрикье. Был долгий путь с кладбища...
- Что осталось теперь? Мне теперь ничего не осталось, кроме жизни, которая заканчивается для всех одинаково.
Горько! Титус женился, но после свадьбы умер и Титус; его вдова родила внучку Титию и тоже скончалась... Горько!
А ведь была жизнь, была слава, была любовь.
Ах, какая дивная была жизнь! И не страшился грозить кулаком он, еще молодой, жадным накопителям денег.
- Все было, но.., все еще будет! - говорил Рембрандт.
После его кончины аккуратные нотариусы Амстердама не забыли составить подробную опись его имущества: в ней значились стулья и носовые платки. Против каждой вещи было написано слово оценщика: "дешево"! Теперь эту опись с небывалой гордостью показывают иностранным туристам.
- Наша национальная святыня! - хвастают гиды.
То, что стулья и носовые платки стоили очень дешево, это в Голландии знают, а вот показать могилу Рембрандта не могут.
Зато в архивах Амстердама свято оберегается протокол о полном банкротстве Рембрандта.., тоже святыня!
Люди, которые похваляются этим, наверное, далеки от понимания трагедии художника. В путеводителях по Амстердаму обязательно значится посещение "дома, в котором жил великий Рембрандт". Но правильнее, на мой взгляд, писать иначе:
"Дом, из которого выгнали великого Рембрандта"!
...После революции в голодном Переяславле наш замечательный мастер Д. Н. Кардовский читал молодежи лекции. Это были возвышенные лекции о Рембрандте.
- Нам повезло! - говорил он. - Наша страна имеет большую литературу о Рембрандте, наши музеи и даже частные собрания хранят полотна бессмертного живописца...
Кардовский рассказывал о конце Рембрандта, который после смерти Хендрикье "остался совсем один, с седой головой...". Он был оклеветан врагами и завистниками, он едва ли был утешен слабым сочувствием лицемерных друзей. Рембрандт, говорил Кардовский, "опустился, стал бродить по ночным кабакам и там напиваться до бесчувствия, наконец он умер в крайней нужде".
Не пора ли, читатель, навестить в Эрмитаже его Данаю?
Теперь мы увидим в ней не только то, что видели раньше...
Будем беречь ее! Она стоит любого золотого дождя...(Валентин ПИКУЛЬ)
Но однажды....
15 июня 1985 года, в летнюю погожую субботу, в нашем любимом «Эрмитаже» было, как обычно, многолюдно. Но в зале, посвященном работе голландского художника Рембрандта, посетителей было очень немного. Группа экскурсантов под руководством гида находилась где-то неподалеку, но к Рембрандту еще не подошла.
Возле картины «Даная» остановился невысокий и явно немолодой мужчина. Вначале он осмотрелся и радостно потер руки: рядом с ним не было абсолютно никого. Потом расстегнул пуговицы пиджака, извлек откуда-то из подмышки литровую банку, наполненную бесцветной жидкостью, поставил ее у ног. После этого он достал нож и полоснул картину два раза. По бедру и животу Данаи. Затем трижды плеснул на нее серной кислотой.
…Спустя несколько лет, когда в СССР забурлило сразу несколько национальных революций, кто-то напишет, что вандал, а им оказался 48-летний безработный из Каунаса Бронюс Майгис, при этом закричал громко: «Свободу Литве!». Но сами литовцы отрицают этот факт – надругательство над великим полотном и дорога к независимости – все-таки лежат в разных плоскостях. С другой стороны злоумышленник меньше всего хотел привлекать к себе внимание – его цель была одна: выместить все разочарование в жизни в какой-то протест. Закричи он, сбежавшиеся посетители могли бы помешать ему осуществить свой зловещий план.
То, что цель была именно эта – косвенно подтверждает и тот факт, что Бронюс не оказал никакого сопротивления при задержании. Главную свою задачу он к тому времени уже выполнил, а что будет после этого, его уже мало интересовало…
«Даная» казалась навечно утраченной. Спасать шедевр взялись мгновенно, промывая полотно водой. Но очень пострадала самая ценная часть картины – женская фигура: кислота прожгла в живописном слое глубокие борозды, которые тут же заполнили стекавшие сверху картины темные краски, перемешанные с лаком и водой. Драпировка, прикрывавшая ноги Данаи, растворилась полностью. Но к вечеру химическая реакция была остановлена. Компьютерный анализ показал, что чуть менее 30 процентов авторского письма утрачено навсегда…
Над восстановлением картины реставраторы бились долгих 12 лет. Уже до конца 1985 года им удалось укрепить красочный слой и грунт, восстановить лак, был подведен новый дублировочный холст. Еще два года боролись с натеками, появившимися 15 июня 1985 года, когда перемешанные с кислотой и водой частички краски, стекавшие с верхней, темной части полотна, облепили тело Данаи, проникли в поры. Хотя до сих пор в среде реставраторов нет единства, некоторые из них призывали не «измываться» над картиной, а оставить все, как есть…
В 1997 году шедевр снова появился в Эрмитаже. На этот раз под бронированным стеклом…
Суд над Бронюсом Майгисом проходил в Ленинграде. Он закончился 26 августа 1985 года вынесением приговора: признать вину Майгиса и освободить его от уголовной ответственности как душевнобольного (вялотекущая шизофрения). Некоторое время он лечился в психиатрической клинике в Ленинграде, потом был отправлен в Литву, где его выпустили из клиники ввиду того, что Литва стала независимым государством. Однажды журналистам одной из республиканских газет удалось разыскать вандала. Он жил в одном из пансионатов и очень любил играть на аккордеоне.
Жалел ли о своем поступке Майгис? Судя по всему, нет. Однажды он заявил: «Никакого сожаления в том, что я уничтожил шедевр мирового значения, я не испытываю. Значит, его плохо охраняли и берегли, если мне это так сравнительно легко удалось сделать».
Почему он выбрал именно эту картину? Поговаривают, что однажды он спросил у смотрительницы Эрмитажа: «А сколько стоит это картина? Миллион рублей? Больше?»
Об этом Майгис не имел представления. Он с трудом окончил четыре класса школы…
Смотрительница ответила: «Даная» бесценна! У нее нет цены. Это – мировой шедевр!»
