Брейгель, Питер Старший (1385/90-1441)
Триумф смерти
1562г, дерево, масло, 117 x 162 см.
Музей Прадо, Мадрид, Испания
Знаменитая картина Питера Брейгеля «Триумф смерти». Картина очень мрачная, может быть, самая мрачная из брейгелевских работ. Но, если вдуматься, то здесь запечатлены безусловно, недобрые символы, злые силы, всеобщее торжество смерти, некое ощущение глобального конца человечества – но здесь нет дьявольщины, которую мы можем увидеть в более ранних работах мастера.
В Нидерландах свирепствовала инквизиция, испанцы огнем и мечом пытались подавить народное восстание. Все это нашло отражение в творчестве художника.
В написанном около 1562 «Триумфе Смерти» Брейгель, как бы глядя на мир сквозь призму Босха, создает жуткий «панегирик» Смерти: Скелеты правят бал. Вдруг как будто прервались какие-то законы, прорвалась какая-то ненадежная граница, отделяющая царство смерти от царства живых.
Брейгель не придумывает этот сюжет. Еще готическое средневековье разработало довольно тщательно дифференцированную иконографию плясок смерти, триумфов смерти, искусства умирать.
Фрески, графика в манускриптах, картины... Тема часто встречалась в те времена.
«Пляски смерти» представляли собой обычно серии сюжетов, изображающих хоровод, где скелеты, судорожно подпрыгивая, увлекают в танце людей из самых разных слоев общества: императоров, кардиналов, купцов.
«Триумфы смерти» – это именно картины, в которых чаще всего скелеты или смерть с косой в виде истлевшего трупа завладевает миром.
Брейгель, используя многие иконографические мотивы, существовавшие в разрозненном виде, объединяет их в некое новое, чисто брейгелевское по пониманию сюжета, единство.У него смерть косит всех без разбора.
В зареве пожаров ставшая бесплодной и безлюдной земля, покрытая столбами с колесами пыток и виселицами; на горизонте — такое же пустынное море с гибнущими кораблями.
Поднимается крышка огромного гроба, который сам по себе как бы является входом в потустороннее царство, и оттуда двигаются нескончаемые миллионы скелетов, с которыми пытаются вступить в сражение лишь отдельные люди, но исход уже предрешен заранее.
Впечатление зловещей фантастичности усилено еще и тем, что пространство, охваченное картиной, изобилует самыми разными сценами, наполнено различной символикой. Здесь и символическое изображение средневекового понимания «триумфа смерти», где она изображена в виде скелета на тощем коне, и «пляска смерти», в которой перед неизбежным концом все равны.
Бесчисленные полчища воинов-скелетов, влекут толпы людей — кардиналов и королей, крестьян и солдат, женщин и монахов, рыцарей, любовников, пирующих — к огромному распахнутому гробу.
Человечество перед лицом Смерти предстает как бессильная множественность слепых частиц в царстве бессмыслицы, жестокости и всеобщей гибели.
Работа изобилует массой разрозненных сцен, тематически связанных между собой присутствием смерти, которая подстерегает и настигает людей всюду.
Центральное место в картине занимает изображение побоища, за которым стеной стоят шеренги скелетов, порожденных им.
В правом углу показан стол, окруженный пирующими и предающимися разврату молодыми людьми; их также поджидает смерть.
В левом углу изображена лежащая фигура в короне, в алой мантии на горностаевом меху, в латах, которого смерть-скелет; смерть, уже предъявившая на него свои права, теперь интересуется лежащим рядом с королем золотом, добытым обманом и стяжательством. Рядом кардинал в широкополой шляпе, изображенный со спины, простая горожанка, упавшая ниц; рядом с ней грудной ребенок, которого нюхает пес-скелет.
Тощая лошадь, управляемая скелетом, влечет полную черепов телегу.
На высоком парапете, рядом с круглым зданием классической архитектуры, скелеты, облаченные в некое подобие белых тог, сгруппировавшись вокруг креста, предстают неким трибуналом.
На втором плане картины — пейзаж, усеянный виселицами с повешенными, скелетами, сценами битв и пожарищами.
Когда рассматриваешь детали, то поражаешься одному обстоятельству: здесь сотни скелетов, сотни черепов. Ну что можно «выжать», так сказать, в художественном, образном отношении из черепа? Ведь все абсолютно однообразны. Но Брейгель изображает их в таких разворотах, в таких положениях, что эти черепа как бы приобретают мимику. Они кажутся то подмигивающими, то скалящимися, то улыбающимися какой-то дьявольской ухмылкой, то, наоборот, угрожающе смотрящими провалами своих глаз. Эти детали замечательно выполнены художником и свидетельствуют о его высочайшем мастерстве.
Смерть у Брейгеля — кара за грехи, она настигает человека в бою и на пиру, во время любовного свидания и в поле за работой. А фоном всему этому — страшный адский пейзаж земли, превращенной людьми в пустыню.
Так в иносказательной манере художник пытался выразить свой протест против того, что происходило у него на родине, донести до потомков ужасную правду об увиденном.
Kару на этом свете несёт инквизиция.Брейгель умел создавать очень откровенные произведения с очень актуальным смыслом, скрытым под традиционными сюжетными мотивами.
Но испанским религиозным цензорам было не к чему придраться: мотив, дозволенный в христианском мире, и, к тому же, довольно распространенный.