К. Брюллов (1794-1881)

Портрет графини О.И.Орловой-Давыдовой с дочерью

1814-1876

1834, холст, масло,195х126см
Третьяковская галерея, Москва

Муж графини, Владимир Петрович, был хорошо знаком с Брюлловым.

Из сочинений В.П.Давыдова известны “Путевые записки, веденные во время пребывания на Ионических островах, в Греции, Малой Азии и Турции в 1835 г.” в 2 ч., изданные в 1839 г. в Санкт-Петербурге. Во время путешествия графа сопровождали художники К.П. Брюллов, Н.Е. Ефимов и прусский антикварий Крамер.

Трудно судить о достоинствах этого произведения Брюллова, дошедшего до нас в искаженном виде. Он подвергся в XIX веке варварской операции, совершенно изменившей первоначальный замысел художника.

От разрезанного по вертикали холста осталась лишь правая его половина, на которой представлена гр. Орлова-Давыдова с резвящейся на ее руках маленькой дочерью. Отсюда та незавершенность композиционного решения и отсутствие действенности, которые составляли наиболее привлекательные стороны всех предшествующих больших работ Брюллова.

Необычным стал формат портрета, слишком вытянутый в длину, создававший неестественное соотношение фигур с пространством. Композиция его сделалась скученной и лишилась воздушной среды. Ощущение тесноты, безвоздушности и статичности сцены заставляли относить портрет Орловой-Давыдовой к числу неудачных работ мастера.

Первоначальная композиция портрета была иной. Представление о подлинном характере произведения Брюллова дает гуашь Н. Е. Ефимова, сделанная почти одновременно с портретом Орловой-Давыдовой. В ней Ефимов изобразил художника, пишущего большой портрет позирующей перед ним молодой женщины с ребенком на руках в просторной, залитой солнцем комнате. Нетрудно узнать в фигуре художника — К.П.Брюллова, а в его модели — rp. О.И.Орлову-Давыдову. Точность изображения не изменила Н.K.Ефимову. Он показал графиню в том же платье и позе, что и на портрете Брюллова, но с другой прической. В гуаши Ефимова волосы Орловой-Давыдовой подобраны высоко на темени в узел, которого нет в изображении Брюллова. При изучении портрета Третьяковской галереи легко обнаружить, даже невооруженным глазом, старую запись, которая приходится как раз на то самое место, где должна была быть отсутствующая деталь прически графини.

Но самое существенное отличие заключается в том, что в портрете Брюллова нет всадника, который показан в гуаши Ефимова. Верхом на гнедом коне он подьезжает к раскрытым дверям балкона, у которого сидит графиня с маленькой дочерью. Его лицо заслонено палитрой художника, стоящего на стремянке перед своим творением. Кого же, как не мужа графини, можно предположить в фигуре всадникам. Литературные данные говорят о существовании неизвестного нам изображения гр. Владимира Петровича Орлова-Давыдова, вырезанного из большого портрета. В портрете О.И.Орловой-Давыдовой, который пришел в Третьяковскую галерею в 1921. году с дублированным холстом, отсутствуют кромки. этот факт говорит, что холст был обрезан по живописи.

Достоверность изображенной в гуаши Ефимова сцены подтверждает сама О.И.Орлова-Давыдова. В одной из записей ее «Дневника», относящейся к январю 1835 года, сообщается: «Ефимов написал гуашь, изображающую интерьер кабинета Владимира с портретом Брюллова».

«Реконструкция» портрета Орловой-Давыдовой позволяет говорить еще об одном вдохновенном произведении Брюллова. Как и в прежних портретах, Брюллов включил в его композицию различные компоненты больших полотен: человека, пейзаж, архитектуру. Групповой портрет раскрывался как жанровая семейная сцена. Будучи обрезан, портрет Орловой-Давыдовой утратил присущую ему сюжетную завязку. Графиня оказалась в положении актера, лишившегося партнера, с которым по ходу действия должна была вести диалог.