О Сивиллах

Сивиллами(Sxbulla, Sibylla) в древней Греции назывались странствующие пророчицы, которые, подобно гомеровским гадателям, предлагали всякому желающему угадывать будущее и предсказывать судьбу. Сивиллам были даны латинские названия, указывающие на место их обитания.

В искусстве изображаются Дельфийская, Эритрейская, Кумская, Персидская и Ливийская сивиллы.

Сивиллы не были связаны с определенным местным культом, хотя характер их гадания имел много общего с греческой религии.

Сивилла, к которой обращались за предсказанием, ждала, пока на нее находило исступление, и в истерии, с искаженными чертами лица, пеной у рта и конвульсивными трепетаниями тела, изрекала оракулы, как бы "стараясь вытеснять из груди великого бога".

Деятельность Сивилл в историческую пору греческой истории приурочивается главным образом к VIII и VII вв. до Р. Хр., времени сильного духовного и религиозного подъема, хотя предание перенесло некоторых Сивилл в эпохи предшествовавшие событиям, которые предсказывались в сивиллиных изречениях. Так, Герофила эрифрская, которой приписывалось предсказание троянской войны по логическому выводу предания, жила до троянской войны.

Первоначально Сивилла встречается у Гераклита Эфесского (ок. 500 г. до Р.Х.) - собственное имя прорицательницы в Erythrai (Малая Азия). О Сивиллах говорят также Аристотель (384-322 гг. до Р.Х.) Аристофан,Эсхил, Платон и Гераклит Понтпийский, ученик Платона. Прекрасное изображение пророческого экстаза Сивиллы дано у Виргилия в VI кн. Энеиды (42-155).

Образ Сивиллы вырос на почве религии Аполлона, которая в свою очередь была развитием и реформой еще более древней и глубокомысленной религии Зевса.

Религия Зевса исходила из представления о царившем некогда на земле "золотом веке", когда не было еще ни труда, ни войны, ни греха, когда мать-Земля с материнской нежностью заботилась о человеке, давая ему и пищу, и одежду, и знание. — да, и знание в той, к счастью, незначительной доле, в которой оно было ему нужно для блаженного, хотя и бесцельного бытия.

Из этого состояния вырвал людей Зевс; возмутившись против Земли и ее сил-Титанов и поборов их, он повел человечество по новому пути. Труд был провозглашен условием и знания, и жизни; но труд повел за собою частную собственность; частная собственность — споры из-за нее, насилие, войну; насилие с войной породили неправду, преступление, грех.

Важнейшим "событием" в этом постепенном падении человечества было последнее, появление среди него "неправды".

Уже раньше легкоживущие боги, почти все, оставили многослезную обитель людей; теперь ее покинула и последняя из небожительниц, божественная Правда. Оскорбленная преступностью человеческого рода, святая дева поднялась на небо, где и пребывает — как позже учили — поныне, витая среди небесных светил под видом созвездия Девы. Что же касается покинутого ею людского рода, то, раз отдав себя во власть неправды, он этим самым обрек себя на гибель.

Царство Зевса, основанное на развалинах царства Земли путем победы над ее силами-Титанами, погибнет от Земли же и ее сил-Гигантов. Человечество, чем дальше, тем страстнее, стало ждать спасителя и искупителя, который бы отвратил, тяготеющую над богами и человечеством, гибель, истребил семя греха, вернул деву-Правду.

Желанный спаситель и искупитель явился наконец в образе Аполлона. Новая религия Аполлона принесла богам мир с Землею и обеспечение дальнейшего их царства.

Зевс, говорила она, уже сразился с Гигантами, покорил их и с тех пор царствует безбоязненно навеки; людям же она принесла очищение от грехов, устраняя таким образом нравственную необходимость их истребления. Такова была реформа Зевсовой религии религией Аполлона.

Аполлон принес людям очищение — в этом сомневаться было нечестиво, — но гибель человечества была им лишь отсрочена. Люди, глядя друг на друга и на себя, без труда убеждались, что неправда продолжает жить среди них. Зевс царствует на небе, Дева-Правда не вернулась, но придёт момент и битва богов повторится. Наступит "золотой век", но люди погибнут. Когда же это будет? Не скоро... так, по истечении "великого года"(так предсказалаСивилла); до этого дня ни мы, ни наши дети, ни внуки не доживут. Ну и отлично; значит, можно( это был V -IVвв) быть спокойным.

Но кто же были пророки и проповедники этой новой религии Аполлона, которые принесли её в Италию? Вещие девы,Сивиллы, постоянные спутницы религии Аполлона в ее победоносном шествии с востока на запад.

Как пророки проложили мост между еврейским миром и христианством, так и сивиллы послужили связующим звеном между греческим и римским миром и христианской эпохой. В античной культуре этим прорицательницам была отведена выдающаяся роль.
К концу средневековья западная Церковь, интерпретируя высказывания сивилл, как предсказание событий христианской истории, признала двенадцать из них как пророков пришествия Христа - языческая параллель ветхозаветным пророкам.

Их атрибуты сивилл разнообразны. Обычно, они держат книгу, в которой записаны их предсказания. Как правило, сивиллы изображаются в виде молодых женщин и часто сопоставляются с пророками. Наиболее изестная из них - Кумская. С её именем связаны Сивиллины книги, прнесшие римлянам много непрятностей.

Кумская Сивилла предсказала Кончину мира к исходу "великого года". Срок этот был такой отдаленный, что на первых порах никто им не интересовался. Когда же, по истечении многих столетий, в III-II вв до Р.Х. вопрос о нем получил научный, хронологический интерес, то оказалось, что беспокоиться о нем было уже поздно. Наукой, методы которой были пущены в ход при решении вопроса было решено, что "великий год" равен совокупности четырех веков, золотого, серебряного, медного и железного.

Ближайшей задачей было определить продолжительность такого "века"; решили, что таковым должна считаться максимальная продолжительность человеческой жизни. На основании довольно недостаточной, по-видимому, статистики ее определили в 110 лет. Таким образом, "великий год" оказался равным 440 годам; астрономы подтвердили этот результат указанием на то, что как раз в этот период времени все планеты возвращаются к своему первоначальному положению.

Все это было в высшей степени утешительно. Ведь Сивилла была современницей троянской войны: ее жизнь, таким образом, совпадала с началом XII века до Р. Х.; к эпохе, о которой мы говорим, — эпохе александрийской учености, III и II векам до Р. Х., — назначенный ею 440-летний срок давно уже истек. Стало быть, волноваться было нечего—предсказание не сбылось.Таким-то образом легкомысленная, жизнерадостная Греция освободилась от кошмара, которым предсказание Сивиллы ей угрожало; не так легко отнесся к этому делу Рим.

Юг Италии был к VI веку до н.э. уже густо заселен эллинскими колонистами. Среди них расцветало искусство и велся оживленный обмен идеями; там проповедовали Пифагор и Ксенофан. С этим новым для него миром «Великой Греции» Рим вошел в соприкосновение через портовый город Кумы. Римляне прониклись симпатией к главному божеству Кум — Аполлону. Он стал первым Олимпийцем, покорившим римлян.

Одна из причин его популярности заключалась в том, что Аполлон издавна считался богом, дарующим очищение от скверны. К тому же, «сребролукий» бог был патроном древних троянцев, от которых вели свой род основатели Рима. Однако и цари не желали выпускать инициативы из рук. Они боялись, что в противном случае культ Аполлона превратится в знамя недовольных. Поэтому Тарквиний I (615-578) сам объявил себя поклонником Аполлона. При нем в Риме появились священные книги, якобы доставленные царю Сивиллой, жрицей эллинского бога.

Вместе с Сивиллиными книгами в устойчивый италийский мир проникла первая апокалиптическая струя, правда пока еще очень слабая. Поклонники Аполлона верили, что когда-нибудь наступит время новой борьбы богов и из этой космической битвы Аполлон выйдет победителем. Впрочем, тогда это их не очень волновало.

Прошли века. Сивиллины книги стали скрижалями судьбы Римского государства; к ним обращались в тревожные и тяжелые минуты, чтобы узнать, какими священнодействиями можно умилостивить угрожающий Риму или уже разразившийся над ним гнев богов.

Конечно, предсказания Сивиллы были даны в самой общей форме, без имен; делом жрецов было решать, какое прорицание соответствует данному случаю.

Хотя в Риме тоже наступила просветительная эпоха, заведенные предками обряды должны были быть исполняемы; на этот счет даже между просвещеннейшими людьми сомнений быть не могло. Тот самый вельможа, который в разговоре с Цицероном под прохладной сенью тускуланских чинар, променяв торжественную римскую тогу на удобный греческий плащ, вышучивал Сивиллу и ее причудливые пророчества, — очень серьезно, развернув старинные книги, в споре со своими коллегами решал важный вопрос, сколько овец заклать Диане по поводу замеченного и доложенного арицийской бабой тревожного знамения, а именно, что сидевшая на священном дереве ворона заговорила человеческим голосом. И в этом даже не было никакого лицемерия; любовь к родному городу и его величию естественно переносилась и на его верования и все прочее.

Происходило это, без сомнения, оттого, что Сивиллины книги были национальной святыней, а Троя, родина Сивиллы, считалась как бы пра-Римом. Непогрешимость приписываемых вещей деве оракулов была краеугольным камнем религиозной жизни римского народа; нет, уж если кто-нибудь ошибся, то не она, а, скорее, ее хитроумные толкователи-александрийцы.

Откуда взяли они, что под "великим годом" следует разуметь четыре века? Из Гесиода. Прекрасно. Но Гесиод сам жил приблизительно четырьмя веками позже троянской войны и поэтому большего числа веков знать не мог; как же можно было на него ссылаться? А уж если "великий год" представлял из себя круглую сумму веков, то скорее всего десять...

Мы не можем поручиться, что люди рассуждали именно так; но факт тот, что римскими жрецами-толкователями Сивиллиных книг "великий год" был признан равным десяти "векам", т. е. 1100 летам. А если так, то, принимая во внимание время жизни Сивиллы, следовало ждать кончины мира в течение первого века до Р. Х.

И действительно, с этого времени пугало светопреставления нависло над Римом. Правда, предсказания Сивиллы хранились в тайне; только коллегия толкователей (квиндецимвиров) имела доступ к ним, да и то только с особого в каждом отдельном случае разрешения сената. Но этот оракул слишком близко затрагивал интересы всех, слишком сильно действовал на воображение людей, видевших тогда в окружающем их мире гораздо более загадок, чем видим их мы теперь.

Товарищам ли сенаторам, жене ли, верному ли отпущеннику разболтал свою тайну неосторожный жрец-квиндецимвир, мы не знаем; знаем только, что около середины первого века до Р. Х. семя грозной идеи, гонимое ветром молвы, пошло летать по белу свету.

Италийская земля туго награждала за потраченный на нее труд; недороды сделались периодическим явлением. Они повели, как это бывает всегда, коскудению деревни; обнищалые крестьяне стекались в город Рим. Великий Риме, истощённый войнами, зашатался.

Как это обычно бывает, разрушение устоев переживалось апокалиптически.

"Необъяснимые ужасные явления,—говорит Аппиан,—наблюдаемы были многими, и отдельными лицами, и массами по всей стране. Стали вспоминать об ужасных старинных предсказаниях. Было много чудес: мул разрешился от бремени, беременная женщина родила змею вместо ребенка, бог послал сильное землетрясение, в Риме рухнули некоторые храмы. Все это римляне восприняли с тяжелым настроением".

В довершение всего на Капитолийской скале по неизвестной причине вспыхнул пожар, уничтоживший храм Юпитера, символ величия Рима, в огне погибла и большая часть книг Сивиллы.

На Восток отправили комиссию, которая привезла новые рукописи Сивиллиных пророчеств. Передаваемые из уст в уста, они волновали людей больше, чем в минувшие годы. Уже прямо стали говорить о гневе богов и гибели всей Италии. И не только Италии. Те десять веков, которые, согласно Сивилле, начались с Троянской войны, истекали в 83 году. Для римлян это означало конец человеческого рода, последний акт драмы, предначертанной вечными звездами.

Даже когда сроки, в которые ждали конца мира прошли, римлянам все еще чудилось, что катастрофа неминуема. Любой дурной знак истолковывали как предвестие гибели. Преступление весталок, нарушивших свой обет, заговоры, народные волнения, выкладки астрологов—все вызывало в Риме панику. Ещё очень долго чувство тревоги не покидало и самых здравомыслящих граждан.