Волконская Зинаида Александровна
(1792-1862)
продолжение
До этого союза было много влюбленностей и разочарований, построенных эфирных замков и разбитых сердец. Когда-то она исполнила волю умершего отца, выйдя замуж за человека, которого не любила. Ей было двадцать лет, она стала женой Никиты Григорьевича Волконского, личного адъютанта императора Александра I.
По своему положению она часто бывала при дворе. Александр 1 обратил внимание на очаровательную молодую княгиню.
В годы заграничных походов она часто встречалась с императором и сумела завоевать его особое расположение. Для нее же это было слишком серьезное увлечение. В 1813 году вместе со своим двухлетним сыном и с сестрой мужа Софьей Волконской она сопровождала императора в свите по дороге в Германию, они проводили много вечеров вместе. Увлеченный государь посылал ей многочисленные записки. Потом, когда начались военные действия, они уже обменивались письмами.
«Верьте, княгиня, в мою привязанность до конца жизни!»
На Венском конгрессе она была в центре внимания. Здесь блистала она впервые, как певица с дивным голосом.
Особенный успех ждал ее в Париже, где она познакомилась с Россини, пленила его и сама поставила «Итальянку в Алжире», спев заглавную партию.
У княгини родился сын, которого светская молва приписывала императору. Она по-прежнему жила в Европе, что не нравилось ее венценосному покровителю, для которого, однако, не вполне были удобны и слишком откровенные отношения, которых жаждало молодое сердце княгини. Суетность и самостоятельность княгини несколько раздражали монарха:
«Если уж я и негодовал на Вас, то уж, конечно, не за Л., а, признаюсь Вам откровенно, за то предпочтение, которое Вы оказываете Парижу со всей его мелочностью. Столь возвышенная и превосходная душа казалась мне не подходящею ко всей этой суетности, и я считал ее жалкой пищей для нее».
Сын умер, она взяла приемного ребенка. Ей пришлось приехать в Петербург, встречи с которым княгиня боялась — там была соперница за сердце императора Нарышкина, там были недоброжелатели. Ей захотелось дерзить из-за невнимания к ней, она нахваливала Европу, к которой двор после победы над французами относился с неприязнью.
Это было неслыханно:
«Княгиня Волконская сначала хвалила Европу, компрометируя себя, потом уехала в Одессу с сеньором Барбьери, когда все и даже сам Государь советовали ей остаться».
В Одессе она покорила немало сердец, в том числе и поэта Батюшкова. Многие поэты были увлечены ею всерьез и до самой смерти. Она пережила сумасшествие и смерть Батюшкова. Пыталась писать, но это скорее ей не удавалось.
Ее образ — образ главной героини из романа Жермены де Сталь «Коринна». Волконскую стали называть Северной Коринной, как называл ее Гете.
Но Северной Коринне стало плохо на родине, и через десять лет она возвратилась в Италию. Здесь ее дом и стал пристанищем для художников и поэтов. Художники Кипренский, Щедрин, Бруни, архитекторы Тон и Глинка — все кружились вокруг нее в вихре завораживающего танца поклонения музе.
Ей льстило столь высокое и тонкое понимание ее натуры. Самый красивый и самый молодой Федор Бруни влюбился в нее пылко и безнадежно, изобразил ее в необыкновенно романтическом виде — в костюме из написанной и поставленной ею оперы «Жанна Д'Арк». Опера, как и портрет, имела необыкновенный успех. Но чувств княгиня в ответ не испытывала, все осталось там, в Петербурге.
Однако поклонение было приятно, льстило, радовало. Она опять попыталась вернуться в Россию. Умер единственно искренне и всем сердцем любимый ею человек — Александр 1. Она положила на его гроб букет незабудок, сочинила кантату его памяти.
А Николай I не смог занять ее сердца — все в нем было другим. Не простила она ему и ссылки и казни декабристов. Своей золовке Марии Волконской она устроила пышные проводы в своем московском доме.
Сорок лет спустя после того вечера Мария Волконская писала:
«В Москве я остановилась у Зинаиды Волконской, моей невестки, которая приняла меня с такой нежностью и добротой, которых я никогда не забуду.(1826г).
Она окружила меня заботами, вниманием, любовью и состраданием. Зная мою страсть к музыке, она пригласила всех итальянских певцов, которые были тогда в Москве, и несколько талантливых певиц.
Прекрасное итальянское пенье привело меня в восхищение, а мысль, что слышу его в последний раз, делала его для меня еще прекраснее. Дорогой я простудилась и потеряла голос, а они пели как раз те вещи, которые я изучила лучше всего, и я мучилась от невозможности принять участие в пении. Я говорила им:,«Еще! Еще! Подумайте только, ведь я никогда больше не услышу музыки...»
Мария, как и Зинаида, считала музыку целебным зельем, способным утешить боль сердца и вылечить раны. Княжна Зизи, жившая в мире звуков, понимала, что нужно Марии.
«Третьего дня ей минуло двадцать лет. Эта интересная, и вместе с тем могучая женщина, больше своего несчастья. Она его преодолела, выплакала, источник слез уже иссох в ней. Она чрезвычайно любит музыку. В продолжении всего вечера она слушала, как пели, и когда один отрывок был отпет, она просила другого. До 12 часов ночи она не входила в гостиную, потому что у кн.Зинаиды было много гостей, но сидела в другой комнате, за дверью, куда к ней беспрестанно ходила хозяйка, думая о ней только и стараясь ей угодить...»
— вспоминал об этом вечере А. Веневитинов.
Княгиня действительно была искренней в своем желании помочь невестке, кроме, того она никогда не упустила бы случая пофрондерствовать и выказать свою независимость двору. Она посвятила Марии восторженное стихотворение в прозе по-французски, которое имело хождение во всех светских московских гостиных.
В нем Мария Волконская изображалась индусской вдовою, восходящей на костер.
«Мне сдается, что твои грациозные движения творят ту мелодию, которую древние приписывали движению небесных светил».
В Москве у Зинаиды появился и новый поклонник. Опять поэт. Двадцатилетний Дмитрий Веневитинов, для которого эта безответная любовь стала трагедией и закончилась смертью. Она все время убеждала его в невозможности земной любви и счастья, оттого он сжигал себя на костре этого чувства:
«Придет мой час, когда удастся мне
Любить тебя с восторгом наслажденья,
Как я любил твой образ в светлом сне».
Зинаида надела на его палец перстень из античного Геркуланума, чтобы он не забыл ее в Петербурге, и злым роком рассекла его сердце. Он предчувствовал свою судьбу:
«Когда же я в час смерти буду
Прощаться с тем, что здесь люблю,
Тебя в прощаньи не забуду:
Тогда я друга умолю,
Чтоб он с руки моей холодной
Тебя, мой перстень, не снимал,
Чтоб нас и гроб не разлучал».
Ему, умершему двадцати двух лет от роду, надели перстень, не разлучив с ней и в могиле. Сколь страшна и велика была сила этой женщины!
Она не нашла при новом царствовании внимания к себе, более того, Николай I, естественно, были крайне недоволен тем, что она приняла католичество в России. Все сходилось на том, что надо возвращаться на свою теплую и гостеприимную вторую родину. Или первую?
Это был отъезд навсегда.(1829г.). На ее отьезд многие поэты написали стихи. Пушкин посвятил ей "Цыган" и в своем знаменитом послании по этому поводу: "Среди рассеянной Москвы" назвал ее "царицей муз и красоты"; Баратынский, пожалуй, точнее всех сказал о княжне Зизи:
Из царства виста и зимы,
Где жизнь какой-то тяжкий сон,
Она спешит на юг прекрасный,
Под Авзонийский небосклон—
Одушевленный, сладострастный,
Где в кущах, в портиках палат
Октавы Тассовы звучат;
Где в древних камнях боги живы,
Где в новой, чистой красоте
Рафаэль дышит на холсте;
Где все холмы красноречивы,
Но где не стыдно, может быть,
Герои, мира властелины,
Ваш Капитолий позабыть
Для капитолия Коринны;
Где жизнь игрива и легка,
Там лучше ей, чего же боле?
Зачем же тяжкая тоска
Сжимает сердце поневоле?
Когда любимая краса
Последним сном смыкает вежды,
Мы полны ласковой надежды,
Что ей открыты небеса,
Что лучший мир ей уготован,
Что славой вечною светло
Там заблестит ее чело;
Но скорбный дух не уврачеван,
Душе стесненной тяжело,
И неутешно мы рыдаем.
Так, сердца нашего кумир,
Ее печально провожаем
Мы в лучший край и лучший мир.
Для нее шли годы в забытьи и счастье старой и новой дружбы: Брюллов, Мицкевич, Кипренский, Жуковский, Гоголь... Многие оставили след в ее аллее воспоминаний и в ее сердце. Ее след для многих стал роковым. Бывают такие женщины, чей след никогда не исчезает в песке времени.
(по материалам рассказа Марины Ганичевой.)
Пушкин и его современники