В. Пикуль «Под золотым дождём»
(Рембрандт Ван Рейн «Даная»)
ЧАСТЬ 3
Утешительницей Рембрандту стала Хендрикье.
- Помни, - говорила она, - что бы ни случилось с тобою, я всегда буду рядом... В счастии и в беде, но - рядом!
Хендрикье заслуживала большой любви - честная, самоотверженная, она ничего не требовала для себя, зато отдавала Рембрандту все... Сюда никак не подходит слово "расплата", но мне кажется, Рембрандт все-таки расплатился с нею галереей ее портретов, на которых она предстает то в одеждах из золотой парчи, то выступает из потемок в простом фартуке, зябко пряча в рукавах натруженные руки... Настал год 1654-й, когда Хендрикье принесла Рембрандту дочь - Корнелию!
Пуританская элита Амстердама, все эти юристы, антиквары, негоцианты, менялы, священники, бюргеры и банкиры, все эти фарисеи (скажем, точнее!) были возмущены.
Хендрикье вызвали в духовную консисторию:
- Распутница и прелюбодейка, соседи обходят тебя на улицах стороною, как чумную... Клянись же перед священным распятием, что покинешь дом Рембрандта, дабы никогда более не осквернять житейскую мораль своей грязной порочностью.
- Нет, не уйду! - гордо отвечала женщина...
Она вернулась к нему, шатаясь, падая от беды.
- Что сделали с тобою? - встревожился Рембрандт.
- Они сделали.., отлучили меня от церковного причастия. Я теперь как собака, не могу войти даже в церковь. Но они не могли лишить меня святого причастия к жизни Рембрандта...
Через все препоны, через свой женский позор чудесным откровением пришла Хендрикье к нам из прошлого мира и осталась навеки с нами - потрясающей "Вирсавией", заманчивой "Купальщицей", "Венерой, ласкающей амура", - она, запечатленная на этих полотнах, обрела заслуженное бессмертие.
Но дела самого Рембрандта становились все хуже: фарисеи не прощали ему Хендрикье, им не нравилось, что их мещанским вкусам Рембрандт прививает свои вкусы. О нем стали болтать всякую ерунду, заказчики уже вмешивались в его работу:
- Почему вы не гладко кладете краски?
- Но я же не красильщик, а живописец, - бесился Рембрандт.
Его навестил сосед, богатейший сапожник.
- Что вам надо здесь? Что вы шляетесь по комнатам?
- Я куплю ваш дом. Мне он нравится.
- Кто вам сказал, что мой дом продается?
- Соседи. Они сказали, что вы в долгах...
Саскии выпала вся полнота семейного счастья, даже Гертье получила свою долю довольства, зато бедной Хендрикье выпало пережить самое тяжкое. В дом-музей ворвалась яростная и жадная толпа кредиторов, подкрепленная сворой юристов, и они беспощадно описывали имущество художника. Все растащили! Но самое гнусное, самое мерзкое было в том, что среди грабителей появилась и Гертье Диркс, хватавшаяся за испанские стулья, обитые голубым бархатом, за редкостные клинки из Дамаска, она утащила мраморный рукомойник, она вытряхивала белье Рембрандта из орехового комода... Она восторгалась:
- Не хотел быть моим мужем, мазилка! Теперь все мое...
Именно ее подпись стоит под документом, объявлявшим по всей стране о банкротстве Рембрандта. Его, великого голландца, Голландия выбросила из дома, который он создал; он, плачущий, вытащил узел с пожитками на улицу... Теперь в его дом въезжал торжествующий хам - сапожник! Но среди всех потерянных вещей навсегда ушла от взора Рембрандта и картина "Даная". Наверное, он мог бы сказать ей:
- Прощай, любовь.., прощай, молодость!
"Даная" ушла, и кисть мастера уже никогда ее не коснулась.
Сложными путями картина переходила из рук в руки, пока из парижского собрания Кроза не оказалась в нашем Эрмитаже.
За окнами Зимнего дворца сиренево вечерело... Картины от герцога Кроза сразу обогатили собрание Эрмитажа Екатерина с графом Минихом обозревала покупки.
Возле рембрандтовской "Данаи" она вскинула лорнет к глазам:
- Быть того не может! Не спорю - картина хороша, но...
Где же золотой дождь, которым Зевс осыпал Данаю, после чего бедняжка сия и забрюхатела, вскорости породив героя - Персея!
Миних пожал плечами, неуверенно хмыкнув:
- Дождя нет, матушка. И сам не пойму, отчего Рембрандт, столь точный живописец, забыл о золотом дожде, проливающемся на узницу, жертву своего злого отца.
- Однако в коллекции Кроза эта "Даная" висела подле "Данаи" тициановской... Значит, у самого владельца таких сомнений не возникало!
Екатерина перевела лорнет на творение Тициана:
- Ну, тут все точно, - сказала она. - Червонцы так и сыплют с неба, будто Даная угодила под золотой ливень... Недаром ее служанка подставила под него свой большущий мешок!
Миних, близорукий, приблизился к полотну Рембрандта, он почти обнюхивал картину, и Екатерина расхохоталась:
- Что вы там еще обнаружили, граф?
- Странно! - отвечал Миних. - Даная должна бы смотреть кверху, обозревая золотой дождь, но ее взгляд на картине обращен прямо перед собой... Получается, матушка, так, что эта несчастная ожидает любви земной, а не небесной!
- Да, - согласилась императрица, посмеиваясь, - что-то чересчур странно ведет себя наша Даная...
