Третьяковка
Рассказ И. Долгополовa, «Мастера и шедевры» часть 1
Как народ, так и каждая даровитая личность имеет свой гений и ясно его отпечатывает на делах своих; особенно на изящных искусствах заметно это.
(Павел Чистяков.
Когда в мае 1856 года молодой московский купец Павел Третьяков впервые приобрел картину, никому, конечно, и в голову не пришло, что случилось нечто значительное. Возможно, что и сам Павел Михайлович не сразу осознал всю глубину движения своей души. Однако минуло менее пяти лет, и представитель „темного царства", столь ярко описанного Островским, составляет „Завещание", в котором говорится:
"Я желал бы оставить национальную галерею... Для меня, истинно и пламенно любящего живопись, не может быть лучшего желания, как положить начало общественного, всем доступного хранилища изящных искусств, приносящего многим пользу, всем удовольствие".
С этого удивительного заявления до самой кончины почти сорок лет жизни Третьяков отдал все помыслы и чаяния святому делу собирательства лучших творений русских мастеров. Это был подвиг.
С завидным упорством и твердостью, истово, самозабвенно шел он к заветной цели. С поражающей интуицией и вкусом, обладая особым художественным тактом и чутьем, порою отвергая советы, невзирая на хулу, этот человек менее чем за полвека создал фундамент собрания произведений русской школы, вложив в него само свое сердце.
Спору нет, с Третьяковым был его брат, их окружали преданные друзья: Стасов, Крамской, Репин, страстно веровавшие в успех галереи в Лаврушинском переулке. Но запомним и повторим еще раз: всю тяжесть собирательства, всю чашу ответственности Третьяков испил до конца сам.
Трудно переоценить, что значит в судьбе художника - крупного или малого, молодого или зрелого - встретить на своем творческом пути эхо понимания, дружеского отношения, поддержки. Это тончайшее свойство людей, истинно любящих и ощущающих сложный, трудный процесс созидания с того момента, когда зажигается первая искра таланта, и до того времени, когда уже пламенеет костер истинного творчества.
Ведь одно дело публика на вернисаже, ликующая и проливающая слезы умиления по поводу чудесной картины - результата, итога тяжкого труда, бессонных ночей, тысяч сомнений и тревог; другое - участвовать в рождении шедевра, помогать его появлению, а что еще реже - зарождать в живописце саму мысль о подвиге. Таких людей в истории искусств единицы. Это сами по себе люди редкого таланта - широкие сердцем, обладающие честной и тре¬петной душой.
Таким верным и самоотверженным, бесценным наперсником в жизни русских живописцев XIX века был Павел Михайлович Третьяков.
„Портрет П. М. Третьякова". 1876 год.
Этот холст Ивана Крамского чрезвычайно напоминает гризайль. До того собранна гамма теплых золотисто-коричневых тонов. Но зато как просторно мысли, духовности, царящей в портрете. Внимательный, задумчивый, с тонким, чуть иконописным лицом, глядит на нас выдающийся собиратель... Высокий лоб, осененный постоянной, не покидающей думой. Необычайно живые, добрые карие глаза. В них смысл картины.
Взор Третьякова словно проникает в душу. Ничто не отвлекает от этого взгляда. Никакой манерности, цветистости. Только свет деликатно очерчивает благородные черты создателя знаменитой галереи - одного из крупнейших и интереснейших собраний планеты. В ней экспонировано немало шедевров мирового класса. Иван Николаевич Крамской был не только художником. Он блестяще владел пером. Был страстный оратор, публицист.
Прочтите несколько строк из его высказываний, и вы тут же поймете, почему именно он, Крамской, был вожаком нового движения в отечественной живописи, которое называлось ,,передвижничеством":
„Художник, как гражданин и человек, принадлежа известному времени, непременно что-нибудь любит и что-нибудь ненавидит. Ему остается только быть искренним, чтобы быть тенденциозным".
Май 1981 года.Кадашевская набережная.
Отсюда видно, как из-за Москва-реки, будто живые, вырастают из свежей весенней зелени гордые белые златоглавые храмы, стрельчатые башни древнего Кремля. Замоскворечье. Здесь, рядом с историческим центром столицы, - узкий, скромный Лаврушинский, ставший всемирно известным благодаря небольшому двухэтажному дому, именуемому в народе любовно и кратко „Третьяковка" ...
Старый московский переулок.
Тишину нарушают шаги сотен людей, спешащих к красивой узорчатой ограде. Справа - белоколонный маленький домик XIX века, изумрудные кущи деревьев, слева из-за крыш выглядывает ажурная колоколенка. Наконец на серый асфальт легли кружевные синие тени ограды. Мохнатые ели с седыми лапами ветвей. Птичий гомон. За темными стволами горит сочная майская зелень газона.
Автобусы, автобусы. Металлические поручни барьеров. Очередь.
Народ встречает задумчивый, строгий человек. Крутолобый, с зорким, пристальным взглядом. Он сдерживает волнение. Тонкие руки, как бы усмиряя биение сердца, скрещены на груди.
Павел Михайлович Третьяков.
Создатель ставшей поистине всенародной галереи запечатлен навечно в граните. За спиной его детище - чудо-терем, сотворенный по эскизам Виктора Васнецова. На декоративном фризе красочная майолика, рядом начертанные вязью слова:
"...основана П. М. Третьяковым в 1856 году..."
Богат узор фасада, и эта русская старина никак не вступает в конфликт с пестрой мозаикой живописных групп людей в современных весенних одеждах. Наоборот, все эти яркие колера согласно поют гимн прекрасному, красоте жизни.
3 июня 1918 года.
Это были нелегкие для нового государства времена. Голод, разруха, гражданская война. И, однако, вот уже много десятков лет прошло с тех пор, как собрание Третьяковых стало называться Государственной Третьяковской галереей. Государственной - так предложил Ильич.
Красно-белое узорочье входа. Тяжелые дубовые двери, ажурная решетка. Массивный металлический декор.
Прохладой пахнуло из мерцающих сумерек. Рядом с вестибюлем экскурсионное бюро. На стене объявление: "Прием записей на экскурсии прекращен до конца августа".
Это означает, что лимит на заявки, поступающие по порядку два раза в год, в январе и в августе, исчерпан. Поток заявок на экскурсии огромен.
Общая посещаемость галереи до двух миллионов посетителей в год.
Большая белая мраморная лестница.
Хрустальные люстры. Гулко звучат шаги многих людей.
...Мы начинаем с вами экскурсию по залам постоянной экспозиции. Итак, перед нами анфилада залов.
Майское солнце озаряет полотна, его лучи мерцают на золотых рамах, бегут по старому паркету.